Сталинград

1937 г.р. Сталинград, ул. Новгородская, д.4

 

Памяти моей тети –

Елизаветы Александровны Карлышевой,

отдавшей свою жизнь за мое спасение

  Воспоминания о том страшном времени и всех пережитых ужасах даже сейчас, по прошествии стольких лет, очень тяжелы.

  До войны мы – три семьи близких родственников – жили в трех домах, расположенных в одном дворе в районе Балкан на берегу Волги.

  Во главе этой большой семьи таким организующим стержнем была моя бабушка – Лопуховская (Светлова) Варвара Павловна, мудрый и добрый человек. Будучи человеком неграмотным, она стремилась своим детям дать образование. Была глубоко верующим человеком и тайком крестила детей и внуков.

  С началом войны мужчины ушли на фронт. Дома остались женщины, дети и дедушка – всего 10 человек. И всем оставшимся волею судьбы на тот момент в Сталинграде трудно было представить, какие невыносимые страдания выпадут на их долю.

  С приближением боевых действий к Сталинграду во дворе вырыли «щель», в которой прятались при бомбежках и обстрелах. Во время одной из бомбежек наши дома сгорели.

  А вскоре наша семья понесла первую утрату: был убит дедушка. Убили его, когда, возвращаясь, он уже и ноги опустил в «щель». Но снайпер попал ему пулей в горло. «Эх, ты!» - только и успел вскрикнуть дедушка, и в ту же секунду из раны брызнула кровь. Бабушка в испуге вырвала клок ваты из телогрейки и попыталась заткнуть рану. Но это не помогло, и дедушка вскоре умер. «Эх, ты!» - в последний раз в своей жизни сказал дедушка тогда. А сколько смысла в этом последнем его возгласе было! Это и досада, что не успел спуститься в окоп, что его достала фашистская пуля, и что нас, свою большую семью, он уже не сможет защитить и оставляет на волю судьбы…

  Непрерывные бомбежки заставили нас перебраться в пещеру, вырытую в овраге, носящем название «Крутой». Таких пещер там было очень много, и похожи они были на ласточкины гнезда, которые спустя много лет я увидел на берегах Дона. Немецкие летчики часто бомбили склоны оврага, что приводило к обрушению пещер и заваливанию входов. Жители, оставшиеся в живых, помогали друг другу отрывать завалы и выбираться наружу.

  Всех подробностей нашего пребывания в пещере, естественно, я уже не помню, но отдельные эпизоды той нашей пещерной жизни запомнились хорошо.

  Представьте в пещере нескольких женщин с детьми, голодных, психически надломленных от своей беззащитности, измученных страхом за жизнь тех, кто рядом, и тех, кто на фронте. И вот начинается бомбежка склонов оврага. Рев самолетов, разрывы бомб, свист осколков, дрожание земли и обрушения склонов. Помню, как молились женщины. И не знают эти люди, останутся ли они живыми в этот раз или нет. Тогда я впервые увидел и услышал, как женщины начинают молиться, уповая на помощь Бога. Молились тихо, скороговоркой. Из всех молитв я запомнил одну «Живый в помощи…»

  Вот и голод запомнил хорошо. Многое можно было бы рассказать о том, что связано с этим страшным словом – голод. Наша бабушка опухла от голода, к счастью, ее успел вылечить военный врач одной из частей Красной Армии. Только став взрослым человеком, я понял, какая же это была невыносимая душевная мука для матерей – смотреть в глаза своих голодных детей. Каким тяжелым и опасным для жизни был труд этих женщин, пытавшихся, часто с риском для жизни, добыть хоть что-то из еды.

  Из пещеры мы перебрались в большой канализационный тоннель, находившийся в конце оврага. В этом тоннеле располагался военный штаб.

  Однажды ночью при слабом освещении коптилок, стоявших на столе, над которым склонилось несколько военных, санитары принесли на носилках раненого солдата. Весь живот у него был разворочен, рука безжизненно свисала с носилок. Он кричал: «Мама!» Эта страшная картина в полумраке и крик-зов «Мама!» остались в моей памяти на всю жизнь.

  Потери в нашей семье продолжали расти. Как-то в поисках спокойного пристанища мы оказались в каком-то доме или подвале. И в это «спокойное» место попал снаряд. Моя тетя Елизавета Александровна Карлышева накрыла меня собой и тем спасла мне жизнь. Ее убило, а меня ранило. Позднее погибла и другая тетя – Валя, был убит и двоюродный брат Борис.

  Четыре человека только из одной семьи погибли в течение нескольких месяцев ожесточенных боев. И такие потери родных и близких были в каждой семье, оставшейся в Сталинграде. А были еще потери родных на фронте.

  Сейчас, когда я пишу эти строки, моя душа наполняется воспоминаниями и глубоким пониманием тупой жестокости войны, приносящей ни в чем не повинным людям бесконечное горе и страдание.

Если спросить меня, что осталось в моей памяти о том времени, то я бы назвал: голод, страх и пожары…

    В своих воспоминаниях я рассказал о некоторых эпизодах жизни нашей простой семьи, которые остались в моей памяти, когда мне шёл шестой год, и мы оказались в пекле Сталинградской битвы.

    Спустя многие годы после войны, мне захотелось боле подробно узнать о военном времени и событиях Сталинградской битвы.

    Так, мои встречи в Волгограде со своими родственниками - тётей Ящиковской (Лопуховской) Надеждой Александровной и двоюродной сестрой Горшениной (Карлышевой) Лилей Павловной, с которыми я был вместе весь период Сталинградской битвы, делил и хлеб, и лишения, неизменно превращались в воспоминания со  слезами, воспоминания того ужаса, который нам пришлось пережить. Это и потери близких, и бомбёжки, и голод. В результате этих встреч у меня сложилось более полное представление о жизни и испытаниях, которые выпали на долю нашей семьи. Всё оказалось значительно трагичнее, чем те отдельные эпизоды, которые сохранила память ребёнка.

    Ещё я узнал, что военные ,давшие нам приют холодной осенью 1942 года в канализационной тоннеле оврага Крутой, были из 13-й гвардейской дивизии генерала Родимцева.

    Лет тридцать назад, проходя по берегу Волги, я остановился, увидев надпись на бетонной стене: "Здесь стояли насмерть гвардейцы Родимцева"  "А ведь это место, где был выход к Волге оврага Крутой, - подумал я. - Совсем близко от этого места во время войны мы находились в пещере, а потом перешли к военным" Мимо меня шли люди, а я стоял, и в памяти вспывали катины прошлого: бомбёжки, крики, стоны, вспомнил и солдата на носилках с его зовом - "Мама".

    Я достал фотоаппарат и сделал снимок на память о тех страшных событиях, которые пришлось пережить.

    Достав карту довоенного Сталинграда, я нашёл место, где мы жили до войны, нашёл овраг Крутой. После этого мне стало ясно, почему мне снились пожары. Оказалось, что недалеко находился знаменитый Нефтесиндикат с нефтехранилищами. Его бомбили одним из первых объектов. Зарево и дым горящей нефти были видны всему городу, а мы жили вблизи этого чудовищного костра. Отсюда и объяснения моим снам.     

------------------------------

На условиях обмена:Отель остановится в Переславль Залесском; Комплектация кровли - Вентиляция Оформление прав на недвижимость Москвы и Подмосковья Контакты Центра Спортивного Мастерства по тхеквондо Пошив школьной формы;